Когда я, по какой-то причине (или без), не могу уснуть — я пишу. И раз уж все так плохо - я еще пью кофе. Или красное вино. А иногда (как сегодня), и то и другое. Как правило, сопровождает меня Ван Клиберн, с композициями Рахманинова или Листа. Я много курю и изредка поглядываю на часы в углу монитора, чтобы ,рано или поздно, убедится в том, что закрывать глаза, этим утром, уже не стоит.
Утро, как всегда, наступит внезапно.
Тогда захочется взять гитару и выйти на балкон, чтобы не мешать спать сожителю. Но на дворе уже давно не лето. И, как мне сегодня показалось, не осень — хотя мы еще считаем 23. ноября. Поэтому долго студится мне не придется.
Мысли только о ней.
Она сегодня празднует свой день рождения. Шесть дней спустя. И еще пройдут четыре дня, прежде чем я наконец смогу укрыть её в своих объятьях. Эти дни, непременно, покажутся маленькой вечностью. И хотя я уже так часто наведывался к ней, в последние шесть месяцев, это все-таки вновь покажется мне столь же необыкновенным, как в первый раз.
Может на театральной уже будет падать первый снег. А может нас встретит солнце. Я, держась за перила набережной, буду всматриваться в толпу людей, на пешеходном мосту, пытаясь высмотреть как она, следуя потоку, будет вглядываться в то место, где я её обычно жду, как и в этот раз. И это тоже будет маленькой вечностью. Нашим очередным, первым свиданием. Руки будут немного дрожать. Неизменно потянет курить. Но больше всего захочется угомонить трепет сердца, рвущегося на свободу, неистово поцеловав её, чуть не родные, губы, которые узнаешь, как будто бы из сна. Ведь отпуская любимого человека - в глубине души даже не надеешься встретить его снова. Да и как мы может ожидать того, что жизнь нам позволит, вернуть себе это величайшее счастье, не пройдя все семь кругов ада и не пав так низко, как Габриель. Нет. Отпуская в очередной, последний раз руку возлюбленной души, мы, глубоко в наших сердцах, даже не подозревая того, считаем наших самых близких людей — мертвыми.
понедельник, 23 ноября 2009 г.
Поцелуй в полушарие (Часть вторая)
Хорошо когда знаешь что делать,
Если ясно что жизнь наша - шлюха.
За чей счет ты сегодня оттянешься?
Про кого завтра будут все слухи?
У меня остается желание -
У её на счету продолжение.
А значит, за мной, лишь, старание.
А за ней моё удовлетворение.
Если ясно что жизнь наша - шлюха.
За чей счет ты сегодня оттянешься?
Про кого завтра будут все слухи?
У меня остается желание -
У её на счету продолжение.
А значит, за мной, лишь, старание.
А за ней моё удовлетворение.
воскресенье, 22 ноября 2009 г.
Из некоролога
Головокружительный карниз
Головой прыгнуть хочется вниз
И украсить свой последний путь
Чтобы словно в градуснике ртуть
Вдруг зашкалил мой адреналин
И смешным покажется стрихнин
Он колесом въехал под каркас
В судороге плоть танцует джаз
Головой прыгнуть хочется вниз
И украсить свой последний путь
Чтобы словно в градуснике ртуть
Вдруг зашкалил мой адреналин
И смешным покажется стрихнин
Он колесом въехал под каркас
В судороге плоть танцует джаз
Вернутся домой
Город зажег огни,
Дабы продолжились дни.
Человек не спит третий день -
Отчаянно ищет тень.
Чтобы вздремнуть, хотя бы часок.
Там, где не манит седой порошок.
Порошок -
На посошок.
Я навсегда улетаю — кончается срок.
Сердце взрывается! Дни
Кончаются, гаснут огни.
Стрелки обратно идут.
Становится тихо вокруг.
Вот так замыкается круг...
Звук,
Отчаянно плещет волной.
Сбой дает небо, над головой.
Мир больше не прежний,
Он ныне иной.
Человек вернулся домой …
Человек вернулся домой …
Человек вернулся домой …
Вернулся …
Совсем другой.
Дабы продолжились дни.
Человек не спит третий день -
Отчаянно ищет тень.
Чтобы вздремнуть, хотя бы часок.
Там, где не манит седой порошок.
Порошок -
На посошок.
Я навсегда улетаю — кончается срок.
Сердце взрывается! Дни
Кончаются, гаснут огни.
Стрелки обратно идут.
Становится тихо вокруг.
Вот так замыкается круг...
Звук,
Отчаянно плещет волной.
Сбой дает небо, над головой.
Мир больше не прежний,
Он ныне иной.
Человек вернулся домой …
Человек вернулся домой …
Человек вернулся домой …
Вернулся …
Совсем другой.
среда, 18 ноября 2009 г.
***
Кончается осень. И плача над нами
Скрывает листвой, всю печаль и разлуку.
Я все чаще и крепче пью чай вечерами,
Склонясь над листком и слушая звуки:
Дождя, что настырно в карниз барабанит;
Смех детворы, не знающей скуки.
А я точно знаю, что мы будем вместе,
Как знаю, что вскоре, декабрь наступит.
И нас вновь укутает снег с головою.
А мы, все кружась под ним, вряд ли заметим,
Как пролетит ночь и как солнце взорвется -
И только для нас, вновь взойдет на рассвете.
Мы станем хитрей. И чтоб время застыло,
Наш день обернется, как будто вчерашним.
Газеты соврут на — ведь так всегда было.
А завтрашний день, не покажется страшным.
И ты мне покажешь под снегом картину
Каждого места, где была ночами,
Когда не могла провалится в свой сон,
Где вместо дорог, лишь тепло между нами.
А я улыбнусь, как знакомой при встречи.
Где я только не был? - Картина все та же!
Но вот оказалось, что в каждой здесь саже,
Ты была со мною, моя Аделаида.
Я, не на секунду, не терял из вида,
Твое бездыханно живое сиянье.
И вот, я пришел к тебе, Аделаида!
И вот я нашел тебя, мое дыханье.
понедельник, 16 ноября 2009 г.
Мой маленький Женик стал старше
« Я Твой» Сонет
Если мы, каким-то чудом, останемся вместе,
В мире, который нам сулит лишь пух и прах,
У нас будет маленький домик, на берегу моря,
И парусная яхта, способная летать в облаках.
Мы будем проводить вечерами пылание солнца.
На опажаренном песке, пальцы зарывать в волосах;
Пить горячее вино возле костра, пока на горизонте,
Не появятся вновь языки солнца на небесах.
А утром в доме тихо, и лишь слышно как ты варишь кофе,
Пока я сочиняю для тебя, какой-то глупый куплет.
И когда мы вновь зароемся в постельное белье,
Я, как всегда, подумаю о том, как же мне повезло.
А ты, как всегда, подумаешь - «А мне что-ли нет?»
С Днем Рождения Милая.
Только Твой.
Если мы, каким-то чудом, останемся вместе,
В мире, который нам сулит лишь пух и прах,
У нас будет маленький домик, на берегу моря,
И парусная яхта, способная летать в облаках.
Мы будем проводить вечерами пылание солнца.
На опажаренном песке, пальцы зарывать в волосах;
Пить горячее вино возле костра, пока на горизонте,
Не появятся вновь языки солнца на небесах.
А утром в доме тихо, и лишь слышно как ты варишь кофе,
Пока я сочиняю для тебя, какой-то глупый куплет.
И когда мы вновь зароемся в постельное белье,
Я, как всегда, подумаю о том, как же мне повезло.
А ты, как всегда, подумаешь - «А мне что-ли нет?»
С Днем Рождения Милая.
Только Твой.
вторник, 10 ноября 2009 г.
вторник, 3 ноября 2009 г.
воскресенье, 18 октября 2009 г.
Как-то воскресным утром
Ты мне снишься все чаще. Но этой ночью я так и не смог уснуть. Впрочем, чем хуже сон, который видишь наяву, а не во сне. Как же ты далеко, хоть и все-таки близко. Близко, как могут быть горы Карпат, чьи ветвящиеся ущелья когда-то водили меня, по своей прихоти, лабиринтами, в поисках того, что мы называем «богемой». Глупое слово, как и остальные слова, жаждущие обозвать невыразимое при помощи голосовых связок, хотя все уже предельно ясно. Там, в глубине души, сразу за бьющимся сердцем, которое отстукивает то ли обратный отчет — то ли ритм вселенной - наверное единственное движение в мире, которое мы можем понять, но кое на не дано осознать, во веки веков. По-этому ли я считал что слова в любви это лишнее. Но мы ведь всего лишь люди. Нам свойственно боятся. И если придумать страху какое-то название, то он стает вовсе не страшным. Слова — наша отчаянная вера в то, что все происходящее в этой вселенной, по прежнему находится в наших руках и что мы все еще можем изменить ход этих вещей. Может быть это не правда. Но какая, к черту, разница? Мы ведь все-таки люди.
пятница, 16 октября 2009 г.
вторник, 6 октября 2009 г.
Привет из глубины души
Вся наша жизнь это обратный отчет страданий, до того момента когда мы становимся счастливыми. И этот момент может жить вечно, если мы только позволим.
среда, 30 сентября 2009 г.
Текущая маса белка в пространстве и времени
Я уже не верю что людям надоедает жизнь. Так же как я не верю что она надоела мне. Я надоел себе сам, опустивший руки, погрязщий в собственном говне, спрятавшийся за ответствием работы, неспособный сложить две мысли в одно целое. Точь в точь как кароль Мидис, который превращал одним своим прикосновеним все, чего косался, в золто, только наоборот. Я на столько пытался стать счастливым, что по моему забыл как это делается.
"Ты уехал в поиск за счастьем, а вернулся совершенно седым!"
"Ты уехал в поиск за счастьем, а вернулся совершенно седым!"
вторник, 29 сентября 2009 г.
Хотлайн для болбесов (вроде меня)
- Да! Алло! Это любовь?
Мне бы что-то от сомнений.
Я извелся от волнений.
Шприц мне в задницу. Скорее!
- Шприц, помочь вам, вряд ли сможет.
Ампутация поможет.
понедельник, 28 сентября 2009 г.
воскресенье, 30 августа 2009 г.
Кончится лето
Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо
Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо
Про то, что больше нет сил
Про то, что я почти запил - но не забыл тебя
Про то что телефон звонил
Хотел что бы я встал, оделся и пошол
А точнее побежал
Но только я его послал
Сказал что болен и устал
И эту ночь не спал
Виктор Цой
Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо
Про то, что больше нет сил
Про то, что я почти запил - но не забыл тебя
Про то что телефон звонил
Хотел что бы я встал, оделся и пошол
А точнее побежал
Но только я его послал
Сказал что болен и устал
И эту ночь не спал
Виктор Цой
суббота, 29 августа 2009 г.
Это не сон
Не жди, ты не проснешься. Пора вставать. Идти. Бежать, не оглядываясь. Туда, где тебя больше не найдут. Где не найдет тебя время. Где не найдут тебя сомнения.
Ты теряешь страх. Мысли - острее самурайского меча, блеснувшего кончиком острия в лунном свете твоих грез.
Ты видишь её лицо. Оно доброе и уже совсем беззаботное. - Она улыбается, и ты улыбаешься ей в ответ. Прикосновение руки, трепет сердца, губы слегка подрагивают и рвется красноя ленточка. Это не финишная полоса. Это только начало.
- Я люблю тебя.
- А я люблю тебя.
Дальше вы пойдёте вместе.
Ты теряешь страх. Мысли - острее самурайского меча, блеснувшего кончиком острия в лунном свете твоих грез.
Ты видишь её лицо. Оно доброе и уже совсем беззаботное. - Она улыбается, и ты улыбаешься ей в ответ. Прикосновение руки, трепет сердца, губы слегка подрагивают и рвется красноя ленточка. Это не финишная полоса. Это только начало.
- Я люблю тебя.
- А я люблю тебя.
Дальше вы пойдёте вместе.
понедельник, 24 августа 2009 г.
четверг, 20 августа 2009 г.
вторник, 11 августа 2009 г.
Разоблачение тайны Кока-Колы
Более ста лет (с 1886 года), люди употребляли напиток, о составе которого можно было говорить только за не пробивными стенами, и то шепотом. Ходили байки и, можно даже сказать, легенды, о ингредиентах Кока-Колы. Утверждали что, долгое время, пока не докопались до горькой, но вполне бодрящей истины, в составе напитка присутствовала незначительная доза кокаина: чтобы потребителей «подсадить», а от того и название. Были теории и по хлеще, которые доходили в плоть до масонских заговоров, глобального масштаба. Но трезво мыслящие понимали что люд всегда говорил и, пока язык на месте, ни когда не перестанет давать своей фантазии волю, через оральное отверстие. И слава Богу! Поскольку на сегодняшний день, в нашем обществе родился целый фольклор на тему амброзии, для ленивых наркоманов. И когда за столом уже говорить не о чём, кто-то непременно скажет: а ты знаешь что у тебя в стакане? И беседа затянется если не на час, то на два.
Но сегодня можно смело сказать, что сказке этой конец, а кто слушал — молодец. И это благодаря одному аптекарю из Атланты, Джону Пембертону, который был столь любезен и нашел немного свободного времени, чтобы разгадать одну из величайших тайн, прошлого столетия. И так, дамы и господа, рецепт Кока-Колы ко всеобщему обозрению:
"сахар (%10.58 W/V), фосфорную кислоту (0.544 G/L), кофеин (150 MG/L), карамель (%0.11), двуокись углерода (7.5 G/l) и экстракт "Кока-Колы" (%0.015 W/V)"
Остается лишь один вопрос. Что же это такое, этот экстракт Кока-Колы? Из чего добывается? Может из какого-то куста африканского «Колуса Флоруса“, который был найден британскими учеными во время колонизации на заднем дворе вождя Ндаку Ванги, покуривавшего оный в свободное время? Нет! Всё гораздо проще! - Экстракт Кока-Колы, добывается из кока-коловых жучков (а точнее из самок). И имя этим жучкам «Кошениль», или кошенильный червец (coccus cacti), мексиканское насекомое из группы травяных тлей (Coccidae). При их умерщвление, из насекомого самки, добывается натуральный краситель «кармин», или пищевая добавка «кошениль» (cochineal), так-же известная как кошенильная кислота, которой присвоен международный индекс Е-120. Это и есть загадочный экстракт Кока-Колы. И если вдруг кто-то захочет сэкономить, и приготовить чудо-напиток у себя дома — не отчаивайтесь, в Мексику, за кошенильными самками, вам ехать не придется. Поскольку тут же, под рукой можно сказать, имеется и Армянская Кошениль (Porphyrophora hamelii), и Польская Кошениль (Porphyrophora polonica) которая так удобно распространена в Западной и Восточной Европе и европейской части России. Они так же являются членами надсемейства кокцидов и ни чем не уступают своим мексиканским компадре.
Но сегодня можно смело сказать, что сказке этой конец, а кто слушал — молодец. И это благодаря одному аптекарю из Атланты, Джону Пембертону, который был столь любезен и нашел немного свободного времени, чтобы разгадать одну из величайших тайн, прошлого столетия. И так, дамы и господа, рецепт Кока-Колы ко всеобщему обозрению:
"сахар (%10.58 W/V), фосфорную кислоту (0.544 G/L), кофеин (150 MG/L), карамель (%0.11), двуокись углерода (7.5 G/l) и экстракт "Кока-Колы" (%0.015 W/V)"
Остается лишь один вопрос. Что же это такое, этот экстракт Кока-Колы? Из чего добывается? Может из какого-то куста африканского «Колуса Флоруса“, который был найден британскими учеными во время колонизации на заднем дворе вождя Ндаку Ванги, покуривавшего оный в свободное время? Нет! Всё гораздо проще! - Экстракт Кока-Колы, добывается из кока-коловых жучков (а точнее из самок). И имя этим жучкам «Кошениль», или кошенильный червец (coccus cacti), мексиканское насекомое из группы травяных тлей (Coccidae). При их умерщвление, из насекомого самки, добывается натуральный краситель «кармин», или пищевая добавка «кошениль» (cochineal), так-же известная как кошенильная кислота, которой присвоен международный индекс Е-120. Это и есть загадочный экстракт Кока-Колы. И если вдруг кто-то захочет сэкономить, и приготовить чудо-напиток у себя дома — не отчаивайтесь, в Мексику, за кошенильными самками, вам ехать не придется. Поскольку тут же, под рукой можно сказать, имеется и Армянская Кошениль (Porphyrophora hamelii), и Польская Кошениль (Porphyrophora polonica) которая так удобно распространена в Западной и Восточной Европе и европейской части России. Они так же являются членами надсемейства кокцидов и ни чем не уступают своим мексиканским компадре.
воскресенье, 9 августа 2009 г.
В цитатник!
Г. Л. Олди - "Войти в образ" из цикла "Бездна голодных глаз"
– Ну и не надо, – утешил его Девона. – Просил, говоришь… на коленях, небось, стоял. Не расстраивайся. Сам же видишь, одна надежда на меня. Мы, ненормальные, все такие – судьбоносные…
Девона развернул скрученный в трубку список.
– Садитесь, ребята. Вернемся к нашим баранам.
– Вернемся, – подтвердил Скил, придвигая табурет поближе и думая, что потом, когда все кончится, надо будет не забыть спросить у Упурка – кто же все-таки такие эти самые бараны?…
– Ну и не надо, – утешил его Девона. – Просил, говоришь… на коленях, небось, стоял. Не расстраивайся. Сам же видишь, одна надежда на меня. Мы, ненормальные, все такие – судьбоносные…
Девона развернул скрученный в трубку список.
– Садитесь, ребята. Вернемся к нашим баранам.
– Вернемся, – подтвердил Скил, придвигая табурет поближе и думая, что потом, когда все кончится, надо будет не забыть спросить у Упурка – кто же все-таки такие эти самые бараны?…
Рассказы из за стойки: Полнолуние.
Суббота. То есть начало Понедельника.
Работа закончилась не прилично рано. Хотя посетителей было, хоть отбавляй. Ближе к двум я уже домыл стойку, накормил бюрократов отчетами и пустился рысцой по лестнице к переодевалке. Сбросил широким жестом, нелепый галстук, золотого цвета и длиннющий фартук, который не менее энергично отправился догонять буржуазную петлю, душившую меня на протяжении десяти часов, накинул куртку и направился к сейфу. Кассу даже считать не стал, только отсортировал. Чаевые пусть сама выбирает - я сегодня морально богат. Дверца, как обычно, открылась только со второй попытки. Вечно я Женьки день рожденья, с этой комбинацией путаю. После того как в сейфе оказались все бумажки, и дверца снова закрылась, он как-то, ну очень смачно щелкнул, и был собой весьма доволен. Как и я. Который уже находился снова в баре и с невероятной скоростью щелкал, в щитке, всеми выключателями и рубильниками, которые только попадались под руку.
И вот! Снова этот момент. Я никогда не привыкну к нему окончательно. Никогда не перестану обращать на него внимание. Битых три года я уже за стойкой. И каждый вечер, где бы я не работал, удивляюсь этой внезапной и слепой тишине, когда после всех этих прожекторов и световых хитростей, после всего этого шума и гама с музыкальным фоном (или на оборот), царство хмельных страстей и секундного, не дешевого счастья вдруг обретает свой долгожданный покой. Как будто кто-то кричит «Занавес!». И все огни гаснут. И я, вместе с ними, стою в темноте и чувствую то ли очередную победу, вспоминая все мелочные - а иногда даже веские причины, принесенные прошедшим рабочим днем, для волнения и аккуратной спешки, а может подтверждение, что дело свое все еще люблю, даже многократно больше чем три, или два года назад. А может и то и другое.
Покурив на последок, слушая урчание охладительных устройств, словно уже похрапывающий, не намереваясь со мной прощаться, внимая в себя разряженную атмосферу, я направился к выходу.
На улице благоухание продолжалось. Кто-то меня явно баловал.
Темный, сверкающий асфальт проспекта дал тут же понять что недавно пролил дождь. Впрочем это было ни к чему. Стоило только набрать до боли воздуха в легкие, и становилось ясно, такой свежий букет кислорода, бывает только после проливного, летнего дождя.
Погремев немного ключами, удалось найти подходящий и запереть заведение на целых два дня. В том что домой мне сегодня дорога не светила, пока не светила, не могло быть ни какого сомнения по двум, или даже трем причинам. Моя камера была со мной, в кармане лежала еще двадцатка (а это в Европе не так уж мало) и третья, наиболее весомая причина — полнолуние. Хоть убей, не засну при полной луне. Физически так расположен, что ли? Не знаю. Знаю только что вертелся бы долго и нудно, принимая всяческие позы камасутры до самого, что ни на есть, утра и был бы остаток дня злой как волк.
А светила мне дорогф … то есть, светило мне через дорогу, где с недавних пор резидировал веселый турок, коего имя я никак не мог запомнить. Домой к нему я конечно не приперся. А спустился я в подвальчик, где он не только открыл новое, круглосуточное заведение, но и по-моему действительно там резидировал. Посещал это место мало кто, но те, кого какими-то ветрами мело все-таки по этой круглой лестнице вниз, на кружку пива или еще что-то, тот непременно приходил еще раз. Не было здесь этой скучной линейности и дешевых улыбок, которые в этих краях считались почему-то профессиональными. Никто не надоедал своей наигранностью пытаясь всучить еще чего не будь, тебе совершенно не нужного, под предлогом того же профессионализма. Здесь все было просто. Не по немецки. Почти как у нас.
- О-о-о! Здравствуй коллега! - У турков в Германии (а может и у себя дома), любое приветствие начиналось с этого продолговатого и приветливого «о-о-о».
- Привет, скучал? - И мимолетно еще подумалось, что и он то, моего имени не помнит - «о-о-о».
Как всегда разговор зашел о сфере обслуживания и его новом проекте. Мы много курили. Я пил пиво, а он поддерживал вином. Мы вели горящие споры о «Барной психологии» (все мы психологи) и о том, как стоит управлять своим заведением. Менялись советами, и в конце концов начали травить анекдоты. Уже захлебываясь смехом, я заметил как часовая стрелка, на его золотых, подкралась к шести часам. Значит на улице уже светло. Время в этом подвале, теряет всякое значение, и порой вытворяет дерзкие проказы над посетителем.
Вежливо заявив что мне пора, я собрался в путь, с надеждой обогатить свой фоторепортаж об этом скучном, красивом городе, направившись в сторону центра.
Вся еще пыхтя сигаретой, я фривольно шагал по узким и широким улочкам. На меня смотрели склонившиеся старички, с острыми, высокими крышами и маленькими окнами. Порой их входные двери были на столько низки, что невольно вспоминался Толкин и тут же представлялось как мне на встречу бодро шагает какой-то хоббит, в наряде автомеханика, явно идущий на работу. Обслуживать моторизированные, детские автомобили своих соплеменников, или что-то в этом роде. Были и насупленные, с чрезмерной важностью созерцающие здание современной архитектуры. Но они на столько нелепо смотрелись возле, хоть и сгорбившихся от старости, но все же мудрых старичков, что со временем глаза переставали уделять им, какое-либо внимание.
А я, тем временем, уже приближался к центральной площади, настраивая зеркалку под хмурое утро, шепча ей слова нежности и тепла, которых мне самому так не хватало в последнее время. Здесь, далеко от милой, веселой и энергичной Жени, которой в свою очередь тоже было не сладко, наверное …
- Алька! Бродяга! Чего спать не идешь? Бары и так уже, все закрыты!
Так. Сюрпризы начинаются. Одним словом — полнолуние.
Мне на встречу, бодро шагал, то ли выпивший, а может и просто уставший Витя. Хотя второе было сказано больше из вежливости. За моим соотечественником из за угла показалось еще одно знакомое лицо и я понял что на этом не закончится.
- Эй! Хай Пэп! - Так меня за стойкой зовут. Пэп, или Пеппер (то есть Перец), хотя сама кличка еще из школьных времен, которые я провел кстати тоже в этой стране. Тогда меня называли просто Пфэффэр. И смуглая итальянка по имени Луна, с ударением на «у», так со мной и познакомилась. С тех пор по другому и не называла.
Кто окажутся следующими за углом, было не трудно догадаться.
- Хэй Эл! - Это Тоби. А Эл, это тоже я.
- Здорова старик! Как живешь, чем дышишь? - А это уже Андрэ. Он не франчуз, просто у него Мама - романтик.
- Вот так радость, все ваши морды прямо с утра увидать! И чем это перед Господом Богом провинился?
- Не перчи много, Перчик. Кто кому утро портит, далеко еще не ясно.
На самом деле я был очень рад, встретить всех этих людей так рано утром. И, что главное, так случайно. Одна небольшая радость в жизни, которая будет еще долго вспоминаться. Не ради таких моментов мы живем?
А еще ради друзей.
Наш квартет (Луну, с какой мы позже познакомились, не считая), можно смело назвать «Ка-тэт». Совсем в стиле Стивена Кинга и его драгоценной башни. Мы прошли через трубы и огонь — вместе. Никогда не предавали. Чтили друг-друга, как брат-брата. Всегда и всё делили и по сей день иногда даже, вытаскиваем друг-друга за уши из менее приятных отрывков нашей жизни. А когда я решил вернутся на родину, и мы не виделись два года, меня приняли обратно, как будто никто и не уезжал. И если кто-то в городе, или где-то еще, видел одного или двух из нас, то первым делом сразу спрашивал о местонахождение отсутствующих. С ребятами мне, нужно сказать, очень повезло. Нам всем очень повезло.
Снимков города я конечно не сделал этим утром. Моя камера тут же превратилась в очередную возможность, благодаря которой можно было подурачится. Мы смеялись, будили всю округу своими смехом. Они рассказывали о своем походе в дискотеку и как пытались заставить пекаря, открыть им лавку, воскресным утром, что привело к материализации сонного труженика, который вышол со скалкой выяснять отношения, а Луна, которую испугал один его вид да полусмерти, так громко закричала, что бедняга пекарь тут же проснулся окончательно и спрятался обратно в своей лавке.
И уже когда я рассказывал ту парочку анекдотов, которые подхватил у безымянного турка в его подвале, на горизонте появился странный силуэт.
Поскольку я в сумерках почти слеп, первым его узнал Тоби.
- Ого! Бородатый идет! - Он произнес это с таким восторгом, как-будто не мог поверить своему счастью.
- Что еще за бородатый? - Осведомился Витя.
- Сейчас увидишь. - Андрэ, подхвативший то же восторг, вдруг хитро подмигнул мне. - Готовься снимать, фотограф.
Уже через пол минуты я понял что тут происходило.
К нам на встречу семенил, при помощи переносной опоры для престарелых, этакий, улыбчивый, нет, с лоснящейся улыбкой и вечно почесывающей бороду, пластмассовым гребешком, рукой старик, который явно норовил вступить с нами в контакт.
Тоби почтливо пожал ему руку, и предложил отдохнуть, перед тем как идти дальше. Старичок присел — через пять минут все еще сидел, а мы валялись на полу, корчась от смеха. Было трудно разобрать о чем он нам рассказывал, но делал он это прелестно. Он демонстрировал нам укус настоящей акулы, которую прогнал одним, очень не приличным выражением (по его словам она обидевшись уплыла в слезах), мы стали свидетелями как Бородатый (которого я про себя тут же прозвал Дедом Баназаем) гонял по степям Африки целые табуны бушменов. Когда мы его спросили «Зачем?», он ничуть не затруднившись ответил — Чтоб вели себя как люди. А кодой его выступления, стало знакомство с самим злым гением — Адольфом Гитлером. Он даже при помощи своего гребешка продемонстрировал нам, как оный, во время их знакомства, выглядел.
Прощаясь с ним, мне почему-то подумалось, что и у нас знакомых Сталина хватает. Просто там они по своему с ума сходят — а здесь по своему.
Пока ребята продолжали смеяться по пути, я лихорадочной сосредоточенностью пытался ухватится за что-то, что мне, по моему же мнению, должен был сообщить этот вечер. Что-то, что я упустил в этой суматохе.
Но я так ничего и не придумал ...
Работа закончилась не прилично рано. Хотя посетителей было, хоть отбавляй. Ближе к двум я уже домыл стойку, накормил бюрократов отчетами и пустился рысцой по лестнице к переодевалке. Сбросил широким жестом, нелепый галстук, золотого цвета и длиннющий фартук, который не менее энергично отправился догонять буржуазную петлю, душившую меня на протяжении десяти часов, накинул куртку и направился к сейфу. Кассу даже считать не стал, только отсортировал. Чаевые пусть сама выбирает - я сегодня морально богат. Дверца, как обычно, открылась только со второй попытки. Вечно я Женьки день рожденья, с этой комбинацией путаю. После того как в сейфе оказались все бумажки, и дверца снова закрылась, он как-то, ну очень смачно щелкнул, и был собой весьма доволен. Как и я. Который уже находился снова в баре и с невероятной скоростью щелкал, в щитке, всеми выключателями и рубильниками, которые только попадались под руку.
И вот! Снова этот момент. Я никогда не привыкну к нему окончательно. Никогда не перестану обращать на него внимание. Битых три года я уже за стойкой. И каждый вечер, где бы я не работал, удивляюсь этой внезапной и слепой тишине, когда после всех этих прожекторов и световых хитростей, после всего этого шума и гама с музыкальным фоном (или на оборот), царство хмельных страстей и секундного, не дешевого счастья вдруг обретает свой долгожданный покой. Как будто кто-то кричит «Занавес!». И все огни гаснут. И я, вместе с ними, стою в темноте и чувствую то ли очередную победу, вспоминая все мелочные - а иногда даже веские причины, принесенные прошедшим рабочим днем, для волнения и аккуратной спешки, а может подтверждение, что дело свое все еще люблю, даже многократно больше чем три, или два года назад. А может и то и другое.
Покурив на последок, слушая урчание охладительных устройств, словно уже похрапывающий, не намереваясь со мной прощаться, внимая в себя разряженную атмосферу, я направился к выходу.
На улице благоухание продолжалось. Кто-то меня явно баловал.
Темный, сверкающий асфальт проспекта дал тут же понять что недавно пролил дождь. Впрочем это было ни к чему. Стоило только набрать до боли воздуха в легкие, и становилось ясно, такой свежий букет кислорода, бывает только после проливного, летнего дождя.
Погремев немного ключами, удалось найти подходящий и запереть заведение на целых два дня. В том что домой мне сегодня дорога не светила, пока не светила, не могло быть ни какого сомнения по двум, или даже трем причинам. Моя камера была со мной, в кармане лежала еще двадцатка (а это в Европе не так уж мало) и третья, наиболее весомая причина — полнолуние. Хоть убей, не засну при полной луне. Физически так расположен, что ли? Не знаю. Знаю только что вертелся бы долго и нудно, принимая всяческие позы камасутры до самого, что ни на есть, утра и был бы остаток дня злой как волк.
А светила мне дорогф … то есть, светило мне через дорогу, где с недавних пор резидировал веселый турок, коего имя я никак не мог запомнить. Домой к нему я конечно не приперся. А спустился я в подвальчик, где он не только открыл новое, круглосуточное заведение, но и по-моему действительно там резидировал. Посещал это место мало кто, но те, кого какими-то ветрами мело все-таки по этой круглой лестнице вниз, на кружку пива или еще что-то, тот непременно приходил еще раз. Не было здесь этой скучной линейности и дешевых улыбок, которые в этих краях считались почему-то профессиональными. Никто не надоедал своей наигранностью пытаясь всучить еще чего не будь, тебе совершенно не нужного, под предлогом того же профессионализма. Здесь все было просто. Не по немецки. Почти как у нас.
- О-о-о! Здравствуй коллега! - У турков в Германии (а может и у себя дома), любое приветствие начиналось с этого продолговатого и приветливого «о-о-о».
- Привет, скучал? - И мимолетно еще подумалось, что и он то, моего имени не помнит - «о-о-о».
Как всегда разговор зашел о сфере обслуживания и его новом проекте. Мы много курили. Я пил пиво, а он поддерживал вином. Мы вели горящие споры о «Барной психологии» (все мы психологи) и о том, как стоит управлять своим заведением. Менялись советами, и в конце концов начали травить анекдоты. Уже захлебываясь смехом, я заметил как часовая стрелка, на его золотых, подкралась к шести часам. Значит на улице уже светло. Время в этом подвале, теряет всякое значение, и порой вытворяет дерзкие проказы над посетителем.
Вежливо заявив что мне пора, я собрался в путь, с надеждой обогатить свой фоторепортаж об этом скучном, красивом городе, направившись в сторону центра.
Вся еще пыхтя сигаретой, я фривольно шагал по узким и широким улочкам. На меня смотрели склонившиеся старички, с острыми, высокими крышами и маленькими окнами. Порой их входные двери были на столько низки, что невольно вспоминался Толкин и тут же представлялось как мне на встречу бодро шагает какой-то хоббит, в наряде автомеханика, явно идущий на работу. Обслуживать моторизированные, детские автомобили своих соплеменников, или что-то в этом роде. Были и насупленные, с чрезмерной важностью созерцающие здание современной архитектуры. Но они на столько нелепо смотрелись возле, хоть и сгорбившихся от старости, но все же мудрых старичков, что со временем глаза переставали уделять им, какое-либо внимание.
А я, тем временем, уже приближался к центральной площади, настраивая зеркалку под хмурое утро, шепча ей слова нежности и тепла, которых мне самому так не хватало в последнее время. Здесь, далеко от милой, веселой и энергичной Жени, которой в свою очередь тоже было не сладко, наверное …
- Алька! Бродяга! Чего спать не идешь? Бары и так уже, все закрыты!
Так. Сюрпризы начинаются. Одним словом — полнолуние.
Мне на встречу, бодро шагал, то ли выпивший, а может и просто уставший Витя. Хотя второе было сказано больше из вежливости. За моим соотечественником из за угла показалось еще одно знакомое лицо и я понял что на этом не закончится.
- Эй! Хай Пэп! - Так меня за стойкой зовут. Пэп, или Пеппер (то есть Перец), хотя сама кличка еще из школьных времен, которые я провел кстати тоже в этой стране. Тогда меня называли просто Пфэффэр. И смуглая итальянка по имени Луна, с ударением на «у», так со мной и познакомилась. С тех пор по другому и не называла.
Кто окажутся следующими за углом, было не трудно догадаться.
- Хэй Эл! - Это Тоби. А Эл, это тоже я.
- Здорова старик! Как живешь, чем дышишь? - А это уже Андрэ. Он не франчуз, просто у него Мама - романтик.
- Вот так радость, все ваши морды прямо с утра увидать! И чем это перед Господом Богом провинился?
- Не перчи много, Перчик. Кто кому утро портит, далеко еще не ясно.
На самом деле я был очень рад, встретить всех этих людей так рано утром. И, что главное, так случайно. Одна небольшая радость в жизни, которая будет еще долго вспоминаться. Не ради таких моментов мы живем?
А еще ради друзей.
Наш квартет (Луну, с какой мы позже познакомились, не считая), можно смело назвать «Ка-тэт». Совсем в стиле Стивена Кинга и его драгоценной башни. Мы прошли через трубы и огонь — вместе. Никогда не предавали. Чтили друг-друга, как брат-брата. Всегда и всё делили и по сей день иногда даже, вытаскиваем друг-друга за уши из менее приятных отрывков нашей жизни. А когда я решил вернутся на родину, и мы не виделись два года, меня приняли обратно, как будто никто и не уезжал. И если кто-то в городе, или где-то еще, видел одного или двух из нас, то первым делом сразу спрашивал о местонахождение отсутствующих. С ребятами мне, нужно сказать, очень повезло. Нам всем очень повезло.
Снимков города я конечно не сделал этим утром. Моя камера тут же превратилась в очередную возможность, благодаря которой можно было подурачится. Мы смеялись, будили всю округу своими смехом. Они рассказывали о своем походе в дискотеку и как пытались заставить пекаря, открыть им лавку, воскресным утром, что привело к материализации сонного труженика, который вышол со скалкой выяснять отношения, а Луна, которую испугал один его вид да полусмерти, так громко закричала, что бедняга пекарь тут же проснулся окончательно и спрятался обратно в своей лавке.
И уже когда я рассказывал ту парочку анекдотов, которые подхватил у безымянного турка в его подвале, на горизонте появился странный силуэт.
Поскольку я в сумерках почти слеп, первым его узнал Тоби.
- Ого! Бородатый идет! - Он произнес это с таким восторгом, как-будто не мог поверить своему счастью.
- Что еще за бородатый? - Осведомился Витя.
- Сейчас увидишь. - Андрэ, подхвативший то же восторг, вдруг хитро подмигнул мне. - Готовься снимать, фотограф.
Уже через пол минуты я понял что тут происходило.
К нам на встречу семенил, при помощи переносной опоры для престарелых, этакий, улыбчивый, нет, с лоснящейся улыбкой и вечно почесывающей бороду, пластмассовым гребешком, рукой старик, который явно норовил вступить с нами в контакт.
Тоби почтливо пожал ему руку, и предложил отдохнуть, перед тем как идти дальше. Старичок присел — через пять минут все еще сидел, а мы валялись на полу, корчась от смеха. Было трудно разобрать о чем он нам рассказывал, но делал он это прелестно. Он демонстрировал нам укус настоящей акулы, которую прогнал одним, очень не приличным выражением (по его словам она обидевшись уплыла в слезах), мы стали свидетелями как Бородатый (которого я про себя тут же прозвал Дедом Баназаем) гонял по степям Африки целые табуны бушменов. Когда мы его спросили «Зачем?», он ничуть не затруднившись ответил — Чтоб вели себя как люди. А кодой его выступления, стало знакомство с самим злым гением — Адольфом Гитлером. Он даже при помощи своего гребешка продемонстрировал нам, как оный, во время их знакомства, выглядел.
Прощаясь с ним, мне почему-то подумалось, что и у нас знакомых Сталина хватает. Просто там они по своему с ума сходят — а здесь по своему.
Пока ребята продолжали смеяться по пути, я лихорадочной сосредоточенностью пытался ухватится за что-то, что мне, по моему же мнению, должен был сообщить этот вечер. Что-то, что я упустил в этой суматохе.
Но я так ничего и не придумал ...
суббота, 8 августа 2009 г.
Огрызки, часть первая
- Кто бы подумал ...
Но никто так и не подумал
Стоит мужик в очереди. Голый.
- За зарплатой, наверное.
- Черепаха двигалась с невероятной скоростью.
Подумала улитка.
Но никто так и не подумал
Стоит мужик в очереди. Голый.
- За зарплатой, наверное.
- Черепаха двигалась с невероятной скоростью.
Подумала улитка.
Баллада из Некролога
Вступление
Что-то ойкнуло в сердце.
Я лечу на помостки к Богам,
В которых не веровал
И какими лишь бредил.
Мой поклон перед залом
С почтением — я свою роль доиграл.
Может где-то уж больно был дерзок -
Зато был порой и бессилен.
I
Но ведь правда у каждого, стало быть, своя.
Хоть не каждый окажется в праве,
Как Шекспир говорил, что жизнь это игра,
Так, кажись, что и вовсе без правил.
Я без правил любил, скажу вам, господа.
И без мер, я отведывал счастье.
Мир к нам этот не мил, но теперь уходя, вижу
Он к нам был просто бесстрастен.
Я поверить не смог, я ведь сам осознал, что
Любовь, красота и творение,
Это корни всего, что останется вне,
Когда боль прекратит оживление.
II
Как теперь мне смешно! Наше эго всегда,
Было больше чем что-то иное.
Во вселенной слова, превращаются в звук -
Только в сердце, во что-то живое.
Так зачем же игра в мире праха? Во лжи
Жить достойно, пока кровь бьет в жилах?
Или это антракт перед кодой? Увы!
Боги жмут все плечами уныло.
Как теперь мне смешно, наша вера всегда
Была громче, чем что либо в мире.
Во вселенной слова, превращаются в звук -
Лучше Бог наш бы жил на квартире.
Что-то ойкнуло в сердце.
Я лечу на помостки к Богам,
В которых не веровал
И какими лишь бредил.
Мой поклон перед залом
С почтением — я свою роль доиграл.
Может где-то уж больно был дерзок -
Зато был порой и бессилен.
I
Но ведь правда у каждого, стало быть, своя.
Хоть не каждый окажется в праве,
Как Шекспир говорил, что жизнь это игра,
Так, кажись, что и вовсе без правил.
Я без правил любил, скажу вам, господа.
И без мер, я отведывал счастье.
Мир к нам этот не мил, но теперь уходя, вижу
Он к нам был просто бесстрастен.
Я поверить не смог, я ведь сам осознал, что
Любовь, красота и творение,
Это корни всего, что останется вне,
Когда боль прекратит оживление.
II
Как теперь мне смешно! Наше эго всегда,
Было больше чем что-то иное.
Во вселенной слова, превращаются в звук -
Только в сердце, во что-то живое.
Так зачем же игра в мире праха? Во лжи
Жить достойно, пока кровь бьет в жилах?
Или это антракт перед кодой? Увы!
Боги жмут все плечами уныло.
Как теперь мне смешно, наша вера всегда
Была громче, чем что либо в мире.
Во вселенной слова, превращаются в звук -
Лучше Бог наш бы жил на квартире.
среда, 5 августа 2009 г.
пятница, 31 июля 2009 г.
За работой (зарисовочка)
В джинсах, но непременно босиком. И торс должен быть голый. Сигарета тлит в зубах. А не плите, в седьмом поту, злобно пыхтит кофеварка — заслуженный герой труда! Вот как пишутся произведения искусства. Вот как слова обретают жизнь даруя временно безграничную свободу души и разума сливая их в унисон, превращая их в кисть способную рисовать мира и уничтожать их, снова и снова.
Вот … абзац … еще один.
Мысль, одурманенная своей гениальностью сидит верхом на ее творце, неутомимо хлестая его по … ну, по голове. А по комнате уже бродят персонажи. Они еще очень сонные и более похожи на манекенов. Им нужно еще время чтобы отрастить себе бороды, научится заикаться или говорить с немецким акцентом. Они будут стареть на глазах, или даже на оборот, станут моложе. Все возможно и всему свое время.
Вот … диалог — заговорили.
Так, ребята, не разводите здесь балаган. Еще рано! Мне надо сосредоточится.
Глаза бегают по комнате крася север, восток, юг и запад во все цвета радуги. Часы на стене, ошалело бегают то взад, то вперед. - Совсем остановились!
Выкипает кофе. Творец чуть не падает со стула, пытаясь стряхнуть вовсе обнаглевшую идею со своей головы, которая в припляску горланит о революции. Бежит к плите и уже по пути обратно к стулу наливает себе чашку свежего вдохновения оборачиваясь к своим персонажам которые с завистью пялятся не дымящую кофеварку.
Вам не предлагаю. У вас может с сердцем не порядки! - Еще не известно.
А тем временем на экране монитора ехидно таится орфографическая ошибка всем духом надеясь просидеть тут хотя бы до последней правки (дай пожить немного, дай пожить еще не много). Но соколиный глаз очкастого творца видит все в своем царстве-государстве и не медля прыгая по всему экрану курсором к тайнику злобной кляксы, беспощадно лишает ее права на существование в написанном.
НУ! Кто еще против меня? Отзовись!
Да, он лих. Да, хорош. Ему клякса не по чем. Он таких вот опечаток (грубо выражаясь), дюжинами к завтраку холодными пожирает. Не запивая. Вот.
О чем это мы? А-а-а!
Звонок в дверь.
Все кончено! Ах, скажи, о великое Дао! - Какого хрена? Персонажи тут же выметаются во всевозможные стороны из квартиры. Кто через дверь, кто через окно, а кто-то и вовсе в нужник полез — унитазом когти драть. Что ли? Творец сидит на стуле — ошалевший. Смотрит как его стены во все стороны обретают прежний, неопрятный вид холостяцкой квартиры, да и кофе уже остыл. Все! - Демиург хренов. Натворил видимо на сегодня.
А в двери уже стучат, и стук весьма знакомый.
Отпирай шельма! Где это видано чтобы дамы в подъездах ждали?!
Ах это Женя? Женя моя пришла! Ну тогда можно! Видимо не натворил ты еще до конца — демиург хренов.
Вот … абзац … еще один.
Мысль, одурманенная своей гениальностью сидит верхом на ее творце, неутомимо хлестая его по … ну, по голове. А по комнате уже бродят персонажи. Они еще очень сонные и более похожи на манекенов. Им нужно еще время чтобы отрастить себе бороды, научится заикаться или говорить с немецким акцентом. Они будут стареть на глазах, или даже на оборот, станут моложе. Все возможно и всему свое время.
Вот … диалог — заговорили.
Так, ребята, не разводите здесь балаган. Еще рано! Мне надо сосредоточится.
Глаза бегают по комнате крася север, восток, юг и запад во все цвета радуги. Часы на стене, ошалело бегают то взад, то вперед. - Совсем остановились!
Выкипает кофе. Творец чуть не падает со стула, пытаясь стряхнуть вовсе обнаглевшую идею со своей головы, которая в припляску горланит о революции. Бежит к плите и уже по пути обратно к стулу наливает себе чашку свежего вдохновения оборачиваясь к своим персонажам которые с завистью пялятся не дымящую кофеварку.
Вам не предлагаю. У вас может с сердцем не порядки! - Еще не известно.
А тем временем на экране монитора ехидно таится орфографическая ошибка всем духом надеясь просидеть тут хотя бы до последней правки (дай пожить немного, дай пожить еще не много). Но соколиный глаз очкастого творца видит все в своем царстве-государстве и не медля прыгая по всему экрану курсором к тайнику злобной кляксы, беспощадно лишает ее права на существование в написанном.
НУ! Кто еще против меня? Отзовись!
Да, он лих. Да, хорош. Ему клякса не по чем. Он таких вот опечаток (грубо выражаясь), дюжинами к завтраку холодными пожирает. Не запивая. Вот.
О чем это мы? А-а-а!
Звонок в дверь.
Все кончено! Ах, скажи, о великое Дао! - Какого хрена? Персонажи тут же выметаются во всевозможные стороны из квартиры. Кто через дверь, кто через окно, а кто-то и вовсе в нужник полез — унитазом когти драть. Что ли? Творец сидит на стуле — ошалевший. Смотрит как его стены во все стороны обретают прежний, неопрятный вид холостяцкой квартиры, да и кофе уже остыл. Все! - Демиург хренов. Натворил видимо на сегодня.
А в двери уже стучат, и стук весьма знакомый.
Отпирай шельма! Где это видано чтобы дамы в подъездах ждали?!
Ах это Женя? Женя моя пришла! Ну тогда можно! Видимо не натворил ты еще до конца — демиург хренов.
четверг, 30 июля 2009 г.
Проснутся в ноябре
Мои веки словно ноши -
На них давят города.
Тоны свежего бетона,
Ведрами, льются на плечи.
Мое имя прозвучало
Сквозь асфальт и поезда,
Его слышно ... непонятно.-
Словно на чуждой мне речи.
Рот закрылся на замок,
Ключ забыт, в далеких странах.
Я не слышу ни кого,
Слух прожженный мой — рекламой.
Все держусь за провода,
Высоковольтной, «Темной Башни».
Кто-то выключает свет.
Пол все ближе - мне не страшно.
И мерещится в конце,
Как в ноябре, я просыпаюсь.
Милый, как тебе спалось?
Я молчу - я улыбаюсь.
Скоро мы вновь будем вместе Детка ...
На них давят города.
Тоны свежего бетона,
Ведрами, льются на плечи.
Мое имя прозвучало
Сквозь асфальт и поезда,
Его слышно ... непонятно.-
Словно на чуждой мне речи.
Рот закрылся на замок,
Ключ забыт, в далеких странах.
Я не слышу ни кого,
Слух прожженный мой — рекламой.
Все держусь за провода,
Высоковольтной, «Темной Башни».
Кто-то выключает свет.
Пол все ближе - мне не страшно.
И мерещится в конце,
Как в ноябре, я просыпаюсь.
Милый, как тебе спалось?
Я молчу - я улыбаюсь.
Скоро мы вновь будем вместе Детка ...
среда, 8 июля 2009 г.
Ритм, стон и мотыльки
Не верь происходящему, это ведь сон. Он слаще любой реальности.
И из песчинки твоего сознания, вдруг открывается целая вселенная, которая принадлежит только нам двоим. Вселенная, наполненная теплом наших тел и жаром нашего дыхания, которое словно порывы ветров пустынь Каракума, будоражат кожу. Она совсем отдаленная, как и наша плоть. Словно земли, на других материках. И все же мы чувствуем каждую клетку на ее бесконечных просторах, вспоминая линии, овалы и тени, которые когда-то покрывали ее. Которые когда-то покрывали нас...
Но это было так давно. Час назад, или целую вечность. Неважно. Ведь мы остановили время. Оно скитается, словно потерянное дитя, по нашим материкам. То в перед, то назад, не зная куда ему податься. И в этом круговороте, на краю нашей вселенной рождается плавно и нежно мотылек, невероятною красотою обогащая весь свет взмахом своих крыльев. Плавно вращая ими над солнечной системой наших грез, обращая их в затмение своей тенью.
Это ритм.
Он везде сущен. Он единственный. Единственное движение в этом мире, дрожащем в ожидании.
Ветры превращаются в ураганы. Полуострова наших рук, описывают контуры всей суши с нежностью скульптора, воскрешающего камень к жизни. А крылья мотылька, порхают все быстрее. Он хочет жить, лететь, быть свободным - он не может иначе.
Солнце, посреди нашей вселенной, обжигает песок нашего сознания, сжигая время и пространство дотла, все дальше расширяя свою сущность.
Еще чуть-чуть, и мы сгорим вместе с ним.
Звезды - мысли, грезы, сомнения, быт. Все это разлетается с невероятной скоростью во все возможные уголки нашего космоса, мерцая перед внутренним зором на прощанье.
Стон.
Нас больше нет.
И из песчинки твоего сознания, вдруг открывается целая вселенная, которая принадлежит только нам двоим. Вселенная, наполненная теплом наших тел и жаром нашего дыхания, которое словно порывы ветров пустынь Каракума, будоражат кожу. Она совсем отдаленная, как и наша плоть. Словно земли, на других материках. И все же мы чувствуем каждую клетку на ее бесконечных просторах, вспоминая линии, овалы и тени, которые когда-то покрывали ее. Которые когда-то покрывали нас...
Но это было так давно. Час назад, или целую вечность. Неважно. Ведь мы остановили время. Оно скитается, словно потерянное дитя, по нашим материкам. То в перед, то назад, не зная куда ему податься. И в этом круговороте, на краю нашей вселенной рождается плавно и нежно мотылек, невероятною красотою обогащая весь свет взмахом своих крыльев. Плавно вращая ими над солнечной системой наших грез, обращая их в затмение своей тенью.
Это ритм.
Он везде сущен. Он единственный. Единственное движение в этом мире, дрожащем в ожидании.
Ветры превращаются в ураганы. Полуострова наших рук, описывают контуры всей суши с нежностью скульптора, воскрешающего камень к жизни. А крылья мотылька, порхают все быстрее. Он хочет жить, лететь, быть свободным - он не может иначе.
Солнце, посреди нашей вселенной, обжигает песок нашего сознания, сжигая время и пространство дотла, все дальше расширяя свою сущность.
Еще чуть-чуть, и мы сгорим вместе с ним.
Звезды - мысли, грезы, сомнения, быт. Все это разлетается с невероятной скоростью во все возможные уголки нашего космоса, мерцая перед внутренним зором на прощанье.
Стон.
Нас больше нет.
вторник, 7 июля 2009 г.
Другая точка зрения
А ведь не снимки серые (Not green gray), это я серый. Я покрасил их в серый цвет.
I see a red door and I want to paint it black. No colours any more, I want them to turn black.
вторник, 30 июня 2009 г.
Он просто пил, ел и спал - тянулись серые дни...
Хочется странного! Невероятное сходство вчера и сегодня - просто блезняшки. Действие энерции шкалит на пределе своих возможностей. От алкоголя одна тоска. Что мы будем делать, как мы будем жить? Может попробовать жить на оборот?
четверг, 25 июня 2009 г.
Моя Темная Башня
Все ближе Роланд и его конечная остановка. И все еще он не имеет не малейшего понятия что его там ждет, в комнате на верхушки его драгоценной башни. И это наверное даже не имеет значения. Что действительно имеет значение, так это его путь.
Я не хочу идти по трупам мне дорогих и близких людей, на других мне, честно говоря, наплевать. Но дочитывая седьмой том саги Сай Кинга, я все больше осознаю что на конце его пути, начинается новый - мой. Мне было 19 когда я начал читать это замечательное произведение, или, как он говорил - "Его Юпитер". И как я теперь знаю, по другому это немогло произойти, поскольку все вещи, на пути Роланда и его Ка-тэта, были 19. С этого момента что-то в моей жизни вымерло, чтобы родить нечто новое. С этого момента я наверное решил искать свою башню, отбросив все, что мне мешало по пути. Пора собирать свою Гунну, запасатся боеприпасами, точить ножи и помнить лицо своего отца. Пора странствовать в свинце.
Я не хочу идти по трупам мне дорогих и близких людей, на других мне, честно говоря, наплевать. Но дочитывая седьмой том саги Сай Кинга, я все больше осознаю что на конце его пути, начинается новый - мой. Мне было 19 когда я начал читать это замечательное произведение, или, как он говорил - "Его Юпитер". И как я теперь знаю, по другому это немогло произойти, поскольку все вещи, на пути Роланда и его Ка-тэта, были 19. С этого момента что-то в моей жизни вымерло, чтобы родить нечто новое. С этого момента я наверное решил искать свою башню, отбросив все, что мне мешало по пути. Пора собирать свою Гунну, запасатся боеприпасами, точить ножи и помнить лицо своего отца. Пора странствовать в свинце.
среда, 24 июня 2009 г.
понедельник, 22 июня 2009 г.
С стекло пакетах и простонародной зависти
Стекло пакеты. Три месяца он шарился по мусоркам, резался осколками, пробивал подошву ржавыми гвоздями, защищал добычу от лихих ботлхантеров и местных цыган, чтобы купить себе - стекло пакеты.
А почему в центре не собирал? Там ведь больше цельного, и куда легче доступного стекла.
Видимо стыдно ему было. Все таки дочь в школу ходит и знакомых тут полно. Что бы люди подумали?
Твоя правда. Смотри, три пакета спереди и два - на обратной стороне. Всего пять. Один такой примерно долларов восемьдесят стоит. И того четыреста долларов получается. В данный момент это около трех тысяч четыреста гривен. Одна бутылка имеет стоимость … ну скажем — двадцати копеек. А ну! Подели три тысячи четыреста на двадцать.
Нет, сначала на сто надо умножить. Вот ... семнадцать тысяч гребанных бутылок! Ты представляешь!?
И это за три месяца!?
Угу. Наверное ему кто-то помогал.
Неужели дочь запряг собирать?
А что? Я слышал, некоторые и не такое у своих питомцев вымогают. Взял, да и запряг. Хочешь мол, зимой в тепле жить, а летом в прохладе? - Вот и помогай.
Мда. Что люди только не делают, ради собственного счастья.
Привет ребята! Вы чего такие умные морды напялили?
Это у тебя морда, Рыжий. А у нас, с Фимкой — лица человеческие. А раз они умные, так значит и мы таковые. У людей, знаешь, все качества, изнутри — наружу прут. А потому ты и рыжий - Рыжий, если не знал.
Здорова Рыжий!
Чего это с ним?
Да не обращай ты на него внимания! Саныч злой, потому что Муркин старый, на пустом месте, пол штуки баков срубил. А он в это время ворон ртом ловил. - Вот и грызется, пакеты считает.
Ни хрена себе! - На пустом месте он говорит! Посмотрел бы я как ты, на пустом месте, целый завод тарой снабдишь!
Ни черта не понимаю ребята. О чем речь идет? Какие пакеты? Какие баксы?
У Фимки знакомый есть — нарик. Он вечно по мусорке шатается, когда его прет, и всякую всячину там подбирает. Когда-то в одном классе учились. Только в школу он уже давно не ходит, сам понимаешь. Так вот он и застукал старого Мурки, что в параллельном учится, как тот целый воз бутылок в тачке домой катил, при чем не раз.
Да. Он, судя по всему, уже третий месяц увлекается. Причем усердный старик не на шутку. Семнадцать штук уже собрал. Видал какие у него пакеты на окнах? Вот мы и думаем, не мог он ведь сам это все собрать. Живет без жены. Одна дочь у него осталась — Мурка Катя. Запряг небось, бедную. Ходит теперь с ним, по помойкам шатается. Не завидую я ей. Если кто увидит …
Да вы совсем помешанные. Чего к людям пристали? Я про вас и не такое слышал. Подумаешь, бутылки он собирает. От него хоть какой-то толк для человечества в отличие от вас, болванов. На себя посмотрели бы. Стоят тут, посреди двора, в чужие окна пялятся — стыдно!
А ты чего так завелся?
А он, Фим, наверное, тоже при деле. Не ты, прошлой неделей, с Катькой в парке сидел? То я думал - рожа знакомая.
Повтори паскуда!
От паскуды слышу …
Сережа! Ты чего?
Привет, Кать! Ничего такого — дурачимся.
Это ты Сережа? А я думал ты Рыжий.
Саша, заткнись и не умничай. В школе быстро на место поставлю! Сережа, поднимайся, я только приберу и пойдем.
Классные у тебя окна, Катюша!
Что? Ты Саня, порой, не под кайфом?
А как же! Смотрю на такое достижение человечества в строительной промышленности, и просто кайфую.
Саша, тебе лечится надо, бедненький.
А у меня процедуры назначены разгрузочные. Хожу по мусорке — бутылки собираю, и думаю о вечном. Твой Папа, кстати, посоветовал.
Дебил …
Ну и сволочь же ты Саныч!
Оба на! Фимка! А ты чего!?
Это ты чего, придурок?
Неужели и ты бутылки собираешь?
Да ну тебя!
Саша еще долго стоял, в гордом одиночестве, посреди двора пятиэтажных домов и размышлял — Семнадцать тысяч бутылок. Как же ему это удалось?
А почему в центре не собирал? Там ведь больше цельного, и куда легче доступного стекла.
Видимо стыдно ему было. Все таки дочь в школу ходит и знакомых тут полно. Что бы люди подумали?
Твоя правда. Смотри, три пакета спереди и два - на обратной стороне. Всего пять. Один такой примерно долларов восемьдесят стоит. И того четыреста долларов получается. В данный момент это около трех тысяч четыреста гривен. Одна бутылка имеет стоимость … ну скажем — двадцати копеек. А ну! Подели три тысячи четыреста на двадцать.
Нет, сначала на сто надо умножить. Вот ... семнадцать тысяч гребанных бутылок! Ты представляешь!?
И это за три месяца!?
Угу. Наверное ему кто-то помогал.
Неужели дочь запряг собирать?
А что? Я слышал, некоторые и не такое у своих питомцев вымогают. Взял, да и запряг. Хочешь мол, зимой в тепле жить, а летом в прохладе? - Вот и помогай.
Мда. Что люди только не делают, ради собственного счастья.
Привет ребята! Вы чего такие умные морды напялили?
Это у тебя морда, Рыжий. А у нас, с Фимкой — лица человеческие. А раз они умные, так значит и мы таковые. У людей, знаешь, все качества, изнутри — наружу прут. А потому ты и рыжий - Рыжий, если не знал.
Здорова Рыжий!
Чего это с ним?
Да не обращай ты на него внимания! Саныч злой, потому что Муркин старый, на пустом месте, пол штуки баков срубил. А он в это время ворон ртом ловил. - Вот и грызется, пакеты считает.
Ни хрена себе! - На пустом месте он говорит! Посмотрел бы я как ты, на пустом месте, целый завод тарой снабдишь!
Ни черта не понимаю ребята. О чем речь идет? Какие пакеты? Какие баксы?
У Фимки знакомый есть — нарик. Он вечно по мусорке шатается, когда его прет, и всякую всячину там подбирает. Когда-то в одном классе учились. Только в школу он уже давно не ходит, сам понимаешь. Так вот он и застукал старого Мурки, что в параллельном учится, как тот целый воз бутылок в тачке домой катил, при чем не раз.
Да. Он, судя по всему, уже третий месяц увлекается. Причем усердный старик не на шутку. Семнадцать штук уже собрал. Видал какие у него пакеты на окнах? Вот мы и думаем, не мог он ведь сам это все собрать. Живет без жены. Одна дочь у него осталась — Мурка Катя. Запряг небось, бедную. Ходит теперь с ним, по помойкам шатается. Не завидую я ей. Если кто увидит …
Да вы совсем помешанные. Чего к людям пристали? Я про вас и не такое слышал. Подумаешь, бутылки он собирает. От него хоть какой-то толк для человечества в отличие от вас, болванов. На себя посмотрели бы. Стоят тут, посреди двора, в чужие окна пялятся — стыдно!
А ты чего так завелся?
А он, Фим, наверное, тоже при деле. Не ты, прошлой неделей, с Катькой в парке сидел? То я думал - рожа знакомая.
Повтори паскуда!
От паскуды слышу …
Сережа! Ты чего?
Привет, Кать! Ничего такого — дурачимся.
Это ты Сережа? А я думал ты Рыжий.
Саша, заткнись и не умничай. В школе быстро на место поставлю! Сережа, поднимайся, я только приберу и пойдем.
Классные у тебя окна, Катюша!
Что? Ты Саня, порой, не под кайфом?
А как же! Смотрю на такое достижение человечества в строительной промышленности, и просто кайфую.
Саша, тебе лечится надо, бедненький.
А у меня процедуры назначены разгрузочные. Хожу по мусорке — бутылки собираю, и думаю о вечном. Твой Папа, кстати, посоветовал.
Дебил …
Ну и сволочь же ты Саныч!
Оба на! Фимка! А ты чего!?
Это ты чего, придурок?
Неужели и ты бутылки собираешь?
Да ну тебя!
Саша еще долго стоял, в гордом одиночестве, посреди двора пятиэтажных домов и размышлял — Семнадцать тысяч бутылок. Как же ему это удалось?
воскресенье, 21 июня 2009 г.
***
После двух чрезвычайно дерьмовый дней, настало очень дерьмовое утро. Хорошо хоть сигареты остались. Покурю и повешусь.
четверг, 18 июня 2009 г.
Ну конечно - там рай, а здесь ад ...
С утра настроеньице - зашибись. Давно так рано не вставал, и теперь знаю, что зря! Мигом решив все, что накопилось в городе, набрал номер моей бывшей коллеги в Украине. Фея, человек, всеми обожаемый и уважаемый, и это не без причины. Когда я еще горбатил в «Бифлайе», она, за недельку, шустро расставила всех по своим местам, будучи нашим новым администратором, и даже каким-то образом, добилась внимания у директора, что я до тех пор считал не возможным (кто Вову знает - поймет). Она мне очень помогла в то время понять кое-какие вещи. Я знаю что на этом месте она бы сказала "Ты помог себе сам", но тем не менее, кто знает когда бы я помог себе сам, если не наткнулся бы на моего рыжеволосого Гуру. У Феи день рожденья сегодня. И она, зная что я за границей, была удивлена моему звонку. Я шел по, солнцем залитым улицам центра, треньдел с ней о всякой всячине и не заметил, как замешкался возле бродячего музыканта.
- Ох, какая у вас классная музыка играет. - Вдруг говорит она.
- Да, Крестный Отец. Хочешь послушать? - И держу трубку, в сторону парня с гармошкой. - Я бы тебе конечно же другой мотивчик подобрал, в столь знаменательный день, но боюсь что, если закажу "пусть бегут неуклюже", он меня не поймет - или пошлет подальше.
В общем, я направился в другую сторону. - Разведать, не доставили еще мой D60. Прекрасно зная, что будет он лишь через неделю. Но зато предвкушение какое! И вдруг раньше придет, вот это было бы вовсе обалденно. По дороге закончили разговор, мылом обменялись, зеркалки еще конечно не было и я направился обратно, в сторону "до дому". Снова проходя мимо смуглого парня с гармошкой, решил присесть, покурить. Он уже взял совсем не детский мотивчик, а мне дым как раз в глаза. Сижу, реву, как бы под гармошку - красотище!!! Докурил, и тронулся дальше.
- Эй коллеге! - вдруг слышу за спиной - Твой цигарэтэ!
Обернулся. Действительно! Dunhill родимый, на полу валяется, никто его не ест. Парень угостился, подозвал, то ли друга — то ли брата, тот тоже одну взял. Стоим значит, курим.
- Ты немецкий? - спрашивает он меня.
- Нет, русский, то есть из Украины я. - говорю ему. А он как обрадуется!
- Я Словакия! Сосед! Сосед!
- Ну привет, сосед. - улыбнулся я в ответ. - Вы парни с визой здесь? - спрашиваю, а сам уже догадываюсь что никакой визы у них быть не может.
- Нет, никс визум. Арбайт, роботу ищем. - вот такой откровенности я не ожидал.
- Вы бы по тише здесь о визах. Центр города, менты гуляют. Вы бы куда-то на окраину, на гармошке играть.
- Ты арбайт? Робота? - спрашивает он вдруг.
И как мне паскудно стало! Смотрю ему в глаза, понимаю что человек этот мне роднее сотни немцев на этой улице и что я не чем не могу ему помочь. А он все смотрит, и даже с надеждой как-то, мол, вдруг что, да подвернется.
- Да, я арбайт. - говорю ему.
Он помолчал, посмотрел на меня, и, все еще улыбаясь, спрашивает - Унд, арбайт гут? - у самого уже слезы на глазах. Растрогался он близкому, что ли?
- Да ребята, арбайт гут. Гут арбайт. - ну что мне вам еще сказать? Все блин гут. У меня же блин гражданство. И жизнь тоже вроде не малина была, а посмотрю на вас и думаю, чему я придурок жалуюсь?
Дал я им еще по сигаретке, мелочь из кармана, в футляр с под инструмента, высыпал, удачи пожелал и тронул дальше. А на ходу все песенка вспоминалась - "Ну конечно! - Там рай, а здесь ад. Вот и весь разговор."
- Ох, какая у вас классная музыка играет. - Вдруг говорит она.
- Да, Крестный Отец. Хочешь послушать? - И держу трубку, в сторону парня с гармошкой. - Я бы тебе конечно же другой мотивчик подобрал, в столь знаменательный день, но боюсь что, если закажу "пусть бегут неуклюже", он меня не поймет - или пошлет подальше.
В общем, я направился в другую сторону. - Разведать, не доставили еще мой D60. Прекрасно зная, что будет он лишь через неделю. Но зато предвкушение какое! И вдруг раньше придет, вот это было бы вовсе обалденно. По дороге закончили разговор, мылом обменялись, зеркалки еще конечно не было и я направился обратно, в сторону "до дому". Снова проходя мимо смуглого парня с гармошкой, решил присесть, покурить. Он уже взял совсем не детский мотивчик, а мне дым как раз в глаза. Сижу, реву, как бы под гармошку - красотище!!! Докурил, и тронулся дальше.
- Эй коллеге! - вдруг слышу за спиной - Твой цигарэтэ!
Обернулся. Действительно! Dunhill родимый, на полу валяется, никто его не ест. Парень угостился, подозвал, то ли друга — то ли брата, тот тоже одну взял. Стоим значит, курим.
- Ты немецкий? - спрашивает он меня.
- Нет, русский, то есть из Украины я. - говорю ему. А он как обрадуется!
- Я Словакия! Сосед! Сосед!
- Ну привет, сосед. - улыбнулся я в ответ. - Вы парни с визой здесь? - спрашиваю, а сам уже догадываюсь что никакой визы у них быть не может.
- Нет, никс визум. Арбайт, роботу ищем. - вот такой откровенности я не ожидал.
- Вы бы по тише здесь о визах. Центр города, менты гуляют. Вы бы куда-то на окраину, на гармошке играть.
- Ты арбайт? Робота? - спрашивает он вдруг.
И как мне паскудно стало! Смотрю ему в глаза, понимаю что человек этот мне роднее сотни немцев на этой улице и что я не чем не могу ему помочь. А он все смотрит, и даже с надеждой как-то, мол, вдруг что, да подвернется.
- Да, я арбайт. - говорю ему.
Он помолчал, посмотрел на меня, и, все еще улыбаясь, спрашивает - Унд, арбайт гут? - у самого уже слезы на глазах. Растрогался он близкому, что ли?
- Да ребята, арбайт гут. Гут арбайт. - ну что мне вам еще сказать? Все блин гут. У меня же блин гражданство. И жизнь тоже вроде не малина была, а посмотрю на вас и думаю, чему я придурок жалуюсь?
Дал я им еще по сигаретке, мелочь из кармана, в футляр с под инструмента, высыпал, удачи пожелал и тронул дальше. А на ходу все песенка вспоминалась - "Ну конечно! - Там рай, а здесь ад. Вот и весь разговор."
Невероятное в моей голове
Медитация, с недавних пор, проявляет совсем каверзные видения. Если меня раньше терзали и мучали совсем незнакомые то сегодня это делал сам я. И как долго не хотели появлятся позитивные образы. Я, то есть мой двойник, калечел меня ножом, толкал с высокоэтажных зданий, и каким то образом даже умудрился натравить на меня акулу, которая, со второго захода, превратила меня в фарш. Ошющения были в этот раз тоже невероятно интенсивные. Только когда пришли позитивные кадры я заметил что сильно потею и явно намерен порвать свою простынь. В конце тоннеля меня встретили как всегда свежие идеи и решения, а усталость как рукой сняло. Вобщем разум мой снова ожил и роботает на всю катушку. Завтра будем преминять!
А до получки фигня осталась! Надо квартиру подискать!
А до получки фигня осталась! Надо квартиру подискать!
среда, 17 июня 2009 г.
А я не ем, мне милей мой сплин
Жизнь, целуй меня в зад. Пора отдать тебе должное. И как придурок протяну тебе свои оголенные полушария на самом высоком здании города, спустив штаны. Шлепну себя по мягкому месту, раза три, чтоб внятней выразится, и закурю.
А что мне еще остается? - Я сошел с ума.
А что мне еще остается? - Я сошел с ума.
вторник, 16 июня 2009 г.
Первый снег (Зрисовочка)
Белый снег, тающий на осколке зеркала, напоминал кокаин.
Может скрутить полтинник в трубочку и нюхнут что-то безвредное, для разнообразия?
Человек, в длинном пальто, плюхнулся коленями в девственную, искристую белизну снега, устелившего каждый сантиметр улицы, хранящей тайны времени чудес, когда сумерки утреннего рассвета, еще наполняют воздух предчувствием чего-то особенного и необъяснимого. Он нагнулся перед осколком, ахнул, и на новый покров заснеженной улицы, закапали черные пятна крови.
Как не аккуратно. Порезался.
Человек перевернулся на спину, закурил и еще долго смотрел, как над ним, медленно гасли звезды.
Может скрутить полтинник в трубочку и нюхнут что-то безвредное, для разнообразия?
Человек, в длинном пальто, плюхнулся коленями в девственную, искристую белизну снега, устелившего каждый сантиметр улицы, хранящей тайны времени чудес, когда сумерки утреннего рассвета, еще наполняют воздух предчувствием чего-то особенного и необъяснимого. Он нагнулся перед осколком, ахнул, и на новый покров заснеженной улицы, закапали черные пятна крови.
Как не аккуратно. Порезался.
Человек перевернулся на спину, закурил и еще долго смотрел, как над ним, медленно гасли звезды.
понедельник, 8 июня 2009 г.
Некуда дется
Да, чем черт не шутить? Впрочем, черт ли?, шутить ли? Это еще не ясно. А то что в жизни практически не возможно планировать что либо на перед, это факт. Проверенный много раз и на собственной шкуре.
При мудрый и всячески просветленный - я, направлялся в Германию, с целью: зарабатывания денег на творческий образ жизни, который, по идее, ожидал меня дома, то-есть в Украине, в славном городе - Ужгороде. Собрав манатки, стукнувшись лбом о землю, чтобы с родиной простится, родимый град на уши поставив, я ринулся в путь. Со щитом или на щите, в серебре или в нищете, но уверенный в том, что вернусь вскоре, через месяцев шесть я махнул в Будапешт. Венгрия, страна очень скучная, если даже не надоедливая. По этому уже через шесть часов передо мной открылась Австрия, во всей ее ночной красе. Тут я правда тоже не на долго задержался, поскольку ехал не своим ходом. Но кое-что из Вены все-таки удалось взять с собой.
Спустя пятнадцать часов мы наконец прибыли в Германию. Да не просто в Германию, а на место назначения, так сказать, где я надеялся провести не слишком скучно но в спартанских условиях, пол-года и вернутся домой, где меня ожидало разгильдяйство с лодарьческим наклоном, много часов за ноутбуком и еще столько же времени, направленном через объектив в окружающую среду.
Поприветствовав закадычных дружков и приятелей в рекордный срок пяти дней, я устроился на роботу. Можно сказать по специальности. Говоря с таким уклоном я имею в виду, что специальности, как таковой, я никогда не получал. Просто однажды сделав умный вид, заявив что с роду работою в сфере обслуживания, и встал за бар стойку. А все остальное уже по ходу разъяснилось. Как и куда, коктейльные курсы за счет заведения. Впрочем за два года из меня получился неплохой Бармен. И нужно сказать что дело свое я обожаю, просто им дышу намереваясь стать однажды мастером своего ремесла.
Коктейль-лаундж имени "Бариум", принял меня на УРА, поскольку "опытные" Бармены здесь оказались раритетом. Так что спустя двух-дневную стажировку, я уже пыхтел за бар стойкой на полную ставку, и был собой весьма доволен.
Но, тут то все и началось.
Германия, страна отвратительная, лицемерная и, говоря русским языком, душевно недоразвитая. Понятие "по человечески относится", отсутствует у них не только в словаре, а и в природе. Они грызут друг-друга по всяким мелочам а далее улыбаются, как будь-то ничего и не было. Но не смотря на все это, я должен признаться что повелся. Материальные возможности и вещи, которые иногда делают нашу жизнь невероятно красочной, расширяя горизонт ее перспектив, невероятно легко доступны в этой стране.
Далее карьерный рост. Кто у нас в Украине ДЕЙСТВИТЕЛЬНО желает качественной роботы на рабочем месте? Коктейль должен быть вкусным даже когда он состоит из водопроводной жидкости, которую мы так громко называем водой, и кусочка лимона, выуденного из пред ведущего произведения искусства того же рода. Короче Бармен, вот тебе какашка - сделай из нее конфетку.
Все мои выходки, за которые я так часто получал по ушам, что порой походил на близкого родственника Чебурашки, вдруг заслуживают глубокое уважение. Я всегда щедр на украшение и дорогие ингредиенты, потому что коктейль, это не просто напиток, это твоя подпись как у художника. И если твое произведение окажется дерьмовым, то и художник ты соответственный. Экономия здесь считается дурным тоном, а качество, гордо шагает перед количеством.
В общем, прав был знакомый, может немцы и не русские, но мы многому можем у них научится. А я уже подумываю как бы мне Любимую сюда забрать, все-таки на годик может и останусь, а там видно будет ...
При мудрый и всячески просветленный - я, направлялся в Германию, с целью: зарабатывания денег на творческий образ жизни, который, по идее, ожидал меня дома, то-есть в Украине, в славном городе - Ужгороде. Собрав манатки, стукнувшись лбом о землю, чтобы с родиной простится, родимый град на уши поставив, я ринулся в путь. Со щитом или на щите, в серебре или в нищете, но уверенный в том, что вернусь вскоре, через месяцев шесть я махнул в Будапешт. Венгрия, страна очень скучная, если даже не надоедливая. По этому уже через шесть часов передо мной открылась Австрия, во всей ее ночной красе. Тут я правда тоже не на долго задержался, поскольку ехал не своим ходом. Но кое-что из Вены все-таки удалось взять с собой.
Спустя пятнадцать часов мы наконец прибыли в Германию. Да не просто в Германию, а на место назначения, так сказать, где я надеялся провести не слишком скучно но в спартанских условиях, пол-года и вернутся домой, где меня ожидало разгильдяйство с лодарьческим наклоном, много часов за ноутбуком и еще столько же времени, направленном через объектив в окружающую среду.
Поприветствовав закадычных дружков и приятелей в рекордный срок пяти дней, я устроился на роботу. Можно сказать по специальности. Говоря с таким уклоном я имею в виду, что специальности, как таковой, я никогда не получал. Просто однажды сделав умный вид, заявив что с роду работою в сфере обслуживания, и встал за бар стойку. А все остальное уже по ходу разъяснилось. Как и куда, коктейльные курсы за счет заведения. Впрочем за два года из меня получился неплохой Бармен. И нужно сказать что дело свое я обожаю, просто им дышу намереваясь стать однажды мастером своего ремесла.
Коктейль-лаундж имени "Бариум", принял меня на УРА, поскольку "опытные" Бармены здесь оказались раритетом. Так что спустя двух-дневную стажировку, я уже пыхтел за бар стойкой на полную ставку, и был собой весьма доволен.
Но, тут то все и началось.
Германия, страна отвратительная, лицемерная и, говоря русским языком, душевно недоразвитая. Понятие "по человечески относится", отсутствует у них не только в словаре, а и в природе. Они грызут друг-друга по всяким мелочам а далее улыбаются, как будь-то ничего и не было. Но не смотря на все это, я должен признаться что повелся. Материальные возможности и вещи, которые иногда делают нашу жизнь невероятно красочной, расширяя горизонт ее перспектив, невероятно легко доступны в этой стране.
Далее карьерный рост. Кто у нас в Украине ДЕЙСТВИТЕЛЬНО желает качественной роботы на рабочем месте? Коктейль должен быть вкусным даже когда он состоит из водопроводной жидкости, которую мы так громко называем водой, и кусочка лимона, выуденного из пред ведущего произведения искусства того же рода. Короче Бармен, вот тебе какашка - сделай из нее конфетку.
Все мои выходки, за которые я так часто получал по ушам, что порой походил на близкого родственника Чебурашки, вдруг заслуживают глубокое уважение. Я всегда щедр на украшение и дорогие ингредиенты, потому что коктейль, это не просто напиток, это твоя подпись как у художника. И если твое произведение окажется дерьмовым, то и художник ты соответственный. Экономия здесь считается дурным тоном, а качество, гордо шагает перед количеством.
В общем, прав был знакомый, может немцы и не русские, но мы многому можем у них научится. А я уже подумываю как бы мне Любимую сюда забрать, все-таки на годик может и останусь, а там видно будет ...
четверг, 7 мая 2009 г.
вторник, 5 мая 2009 г.
Аська
karapuzina (19:57:53 5/05/2009)
ты там?
274340333 (20:16:02 5/05/2009)
уже да
karapuzina (20:16:16 5/05/2009)
Ж ))
274340333 (20:16:40 5/05/2009)
на огороде был, траву косил
karapuzina (20:16:41 5/05/2009)
я ща, только отчет ыбстренько досочиняю ))
karapuzina (20:16:49 5/05/2009)
ламадец
274340333 (20:17:15 5/05/2009)
да, это про меня
karapuzina (20:19:00 5/05/2009)
я вот тоже, когдба мне вечером делать нечего, думаю: а не покосить ли мне траву?...
Страна Гете и Гитлера
Все меньше дней до моего отъезда. В субботу я вновь окунусь в водоворот новых событий, которые в очередной раз переплавят и перепишут меня заново.
Что такое Германия для меня?
Во первых это страна, в которой я не хотел бы состарится (хотя такой наверное и не существует). Она слишком чистая, слишком стерильная, слишком правильная, с точки общественного зрения. Я всю жизнь презирал обязанности, которые навязывают, по какой-то причине, без твоего спроса, хочешь ты этого или нет. Я не могу себе представить, что пойду сдаваться в арбайтсамт, если мне вдруг захочется побездельничать. Мне даже невообразимо представить, что я когда либо напишу декларацию о доходах (мне просто лень).
Германия это страна, в которой живут люди, не так как им хочется, а так как это делали до них и так как это будут делать после них (потому что это правильно). В Германии любая среднестатистическая квартира похожа на обложку из Икеи, и при этом я не утверждаю, что это плохо выглядит, просто мне от этого стает тошно. В Германии люди улыбаются друг другу без причины. Пусть я буду занудой, но мне и от этого порой стает нехорошо.
Германия не всегда была таковой. В этом я тоже уверен.
Это страна моих предков, хоть и по еврейской линии.
Я даже испытываю какое-то извращенное чувство наслаждения, потому что способен рассуждать и наблюдать за этим со стороны, поскольку вырос в Украине и Россие, и привык к совсем иной жизни. Но если бы меня спросили, за что я больше всего не люблю немцев, я бы непременно ответил «За то, что они не русские». Поверьте, я не нацист. Я пацифист и это не излечимо. Я считаю себя гражданином земли, поскольку это исходная точка всего человечества, и она же будет завершительной. Я понимаю что все эти сверх державы и названия как «Третий мир» это всего лишь иллюзии, которые упрощают нам существование на этой планете. Которые продолжают вращать мельницу нашего общества, чтоб мы и далее могли пользоваться услугами банков, порабощать себя и звонить друг другу на мобильники. И все-таки русский человек, мне куда ближе, чем кто-то иной.
"22"
Двадцать два, это когда хуже некуда.
Двадцать два, это полное раздвоение личности.
Это когда ты крушишь и сметаешь, все что было до двадцати двух.
Это когда ты хочешь покончить с прошлым, и ненавидишь себя за это.
Двадцать два, это умирающий крик юношеской беззаботности.
В двадцать два ты осознаешь, что стал тем, чего больше всего пренебрегал.
В двадцать два ты начинаешь мыслить словами, а не образами.
Это когда ты понимаешь, что проиграл битву, за все что тебе было дорого, самому же себе.
В двадцать два ты делаешь окончательный выбор, который определяет тебя, впредь, всю твою жизнь. Если же нет, значит, ты просто сошел с ума.
В двадцать два мне стало ясно, что я есть сбой в системе. Теперь мне понятно, за что меня хотят убить. Сейчас, как некогда, я знаю, что любил, по настоящему, всего один раз.
Сейчас, как некогда, я боюсь, что не смогу любить снова.
Быть взрослым, это не плохая фишка, когда еще помнишь себя молодым.
Я все еще молодой, говорят мне. Так почему же я чувствую иначе?
В двадцать два, я начел, чересчур, увлекаться самоуничтожением.
В двадцать два, мне стало интересно, где находятся грани, между сознанием и сумасшествием.
В этот год, меня возненавидели все, кто не желал меня понять. И это хорошо.
В двадцать два, я наплевал на все! И мне стало стыдно.
В двадцать два, я потерял все, по своей же вине и понял, что у меня ничего и не было.
А впрочем, в двадцать два, я понял, что и это пройдет.
понедельник, 4 мая 2009 г.
He's alive
Очередной Блог ожил! Живи дитя мое! Живи и радуйся со мною. Мы живы до тех пор, пока нам есть еще что расказать и пока есть еще кто-то, кто охотно послушает. Приступим Ж ) ...
Подписаться на:
Сообщения (Atom)